Модная контора олеси новоселовой инстаграм
Проект «Красивый бизнес» побывал в гостях у «Модной конторы» Олеси Новосёловой. Олеся рассказала, как и сколько можно заработать на шопинге, почему инстаграм приносит ей больше клиентов, чем фейсбук, и как комплексы помогли ей создать бизнес.
Олеся Новосёлова — fashion-стилист, шопер, основательница школы стиля «Модная контора»
Ксения Грановская: Недавно в Екатеринбург приезжал Гоша РубчинскийГоша Рубчинский — российский дизайнер уличной одежды. Входит в список 500 самых влиятельных людей мира моды по мнению сайта Business of Fashion с показом, на который тебе не удалось попасть. О показе были полярные мнения. Из негативных отзывов: новую коллекцию Рубчинского назвали одеждой вторчерметовских гопников, и, конечно, вспомнили песню Лизы Монеточки — «Почему за такие баблища такое дерьмище?» Что такое показ Гоши для Екатеринбурга? И обязательно ли быть экспертом в моде, чтобы высказывать своё мнение?
Олеся Новосёлова: Не то что я не смогла попасть на показ — меня просто никто не пригласил. А я сидела на попе ровно и не шевелилась, потому что была уверена, что меня-то точно позовут.
Показ Гоши Рубчинского — большое событие для Екатеринбурга, потому что Гоша — это культовый дизайнер, и весь мировой фэшн молится на него и восхищается его коллекциями. Круто, что он выбрал наш город.
Что касается мнений, то — мы живём в свободной стране, где каждый имеет право сказать то, что он думает. И поэтому все диванные критики вдруг становятся фэшн-экспертами.
Сегодня в моде самое главное, чтобы тебя обсуждали. И лучше, чтобы говорили плохо, потому что интриги, скандалы, расследования людям гораздо интереснее.
КГ: Кто сегодня правит модной индустрией?
ОН: Демна ГвасалияДемна Гвасалия — дизайнер, основатель молодёжного бренда Vetements, креативный директор Balenciaga, Гоша Рубчинский. И дизайнер Gucci Алессандро Микеле, потому что он перевернул мир моды, и мир дизайнеров превратился в мир стилистов.
КГ: Теперь — о твоей «Модной конторе». Одно из направлений, в которых вы работаете, это шопинг-сопровождение. Назови самую большую сумму клиента, которую ты потратила за раз с ним в магазине.
ОН: 250 тысяч рублей.
КГ: Как это произошло? Это была брендовая одежда?
ОН: Да, конечно. Это была пара, муж и жена. Муж рассказал, как он хотел инвестировать деньги, и когда дело дошло до встречи, будущие партнёры ему сказали: «Парень, у тебя вообще деньги есть?» В тот момент он понял, что твой внутренний мир сегодня не так важен — важно, как ты одет. И встречают по одёжке, и провожают по одёжке. В итоге мы с ними купили верхнюю одежду, портфель, обувь и шапочку.
КГ: Насколько популярно это направление и как часто к тебе обращаются за помощью потратить деньги в магазине одежды?
ОН: Шопинг-сопровождение очень популярно. Люди вдруг поняли, что если ты не разбираешься в моде или у тебя просто нет времени ходить по магазинам, то можно обратиться к специалистам, которые либо сэкономят твоё время, либо грамотно тебя оденут. Ещё года два назад мои друзья-бизнесмены в лицо мне смеялись: «Олеся, неужели нормальный человек не может пойти и купить себе шмотки?» Прошло два года, и теперь они мне звонят и говорят: «Олеся, нужен разбор гардероба, пойдём по магазинам».
КГ: У вас на сайте есть такой раздел, как онлайн-шопинг. Как вы помогаете людям дистанционно покупать одежду? И многим ли это нужно?
ОН: У нас огромная страна, и многие не могут попасть к нам лично. Это опция для других городов и даже стран — нам пишут из Америки, из Канады, из Германии. И, так как мы всё-таки не Москва, у нас совсем другие цены. Многим москвичам нравятся наши услуги, потому что они стоят в разы дешевле, чем в Москве, а уровень качества такой же.
КГ: Как происходит процесс?
ОН: Я сама не оказываю онлайн-услуги, потому что я старомодный, консервативный человек — мне нравится ходить по магазинам, общаться с живым клиентом, одевать его, трогать вещи. За онлайн-шопинг полностью отвечает моя коллега Наталья Чернева. Она переехала с мужем в Испанию, но, тем не менее, не оставляет эту работу. Неважно, где ты находишься, — ты можешь продавать свои услуги. Она высылает магазины и вещи в этих магазинах, человек отмеряется, высылает ей фотографии, и они обсуждают, хорошо — не хорошо, подошло — не подошло.
КГ: Красивый бизнес часто воспринимают так: «Муж подарил/купил/вложил деньги, пусть жена хоть чем-нибудь занимается». Развей этот миф — или наоборот подтверди. Что для тебя «Модная контора»?
ОН: Все, кто смотрит «Модную контору» — наш инстаграм или мою личную страничку, — считают, что это очень весело, развлекательно, легко, и клиенты классные попадаются, с хорошими бюджетами, с хорошими фигурами. Всё это происходит на каком-то таком лайте, весело и здорово. Когда ребята окунаются в нашу профессию или я приглашаю их к нам работать, они приходят с горящими глазами, но когда оказывается, что нужно работать, запал проходит. В профессии стилист выживает не самый талантливый, а тот, у кого есть внутренний стержень. Нужно бесконечно ходить по магазинам, клиенты — это самая тяжёлая часть работы — тоже попадаются совершенно разные: кто-то выносит тебе мозг, кто-то высасывает энергетически. Я даже стала плохо спать ночами.
КГ: Насколько это прибыльно? «Модной конторе» два года; сколько сейчас вы зарабатываете в месяц?
ОН: Конкретные суммы не скажу. Зависит от того, как ты сработал. Бывают провальные месяцы, главным образом летом. Или я устаю и не хочу работать — такое тоже случается. В какие-то месяцы могу заработать ноль. Но обычно от 100 до 500 тысяч рублей спокойно можно зарабатывать.
КГ: Это «Модная контора» или ты лично?
ОН: «Модная контора». Муж написал мне план, по которому можно за месяц заработать миллион рублей. В теории, на листочке это, конечно, красиво, но когда доходит дело до практики, нужно работать.
КГ: Муж как-то помогает?
ОН: Советом. Он поддержал, когда я начинала проект. Вообще, мне очень повезло с мужем, потому что на все мои самые странные идеи он говорит: «Да, классно, давай пробовать, молодец». Он мне говорит: «Ты лучший стилист этого города», всячески меня поддерживает. Доподдерживался до того, что когда меня впервые пригласили в другой город провести обучение, а я очень боялась, он сказал: «Ты лучший стилист этого города, езжай, ты справишься». Ну, я его наслушалась и поехала; в итоге ни фига не справилась, всё провалила.
КГ: В 2017 году «Модная контора» провела мастер-классы в девяти городах, и людей на них с каждым разом становится всё больше. С чем это связано?
ОН: Надеюсь, с тем, что мы такие классные и потрясающие профессионалы. Начинать было страшно, и если бы не моя коллега, моя правая рука Леся Пятибратова, которая предложила мне поехать в другие города, я бы никогда на это не решилась. Но мы попробовали. Первый раз получился немножко смазанным, но потом стало получаться. Мы поняли, как себя продавать, поняли, что можем спокойно работать без организатора. У «Модной конторы» 65 тысяч подписчиков в инстаграме, и этого достаточно, чтобы собирать в любом городе России 50 человек.
КГ: В этом году вы начинаете гастроли «Модной конторы» с курсом «Стильный интенсив» с Москвы. Зачем вам Москва? Чтобы заработать больше денег или ради статуса?
ОН: Год назад муж мне сказал: «Олеся, ты можешь поехать в Москву читать мастер-класс». Из-за этого мы с ним просто поругались, и я ему сказала: «Чтобы даже мыслей таких у тебя не было!» Москва — это столица, там есть свои стилисты и свои школы; куда я с окраины России поеду? Но он любит закидывать зёрна в мою голову… В итоге, когда мы первый раз приехали в Москву, там оказалась самая благодарная публика. Мы боялись, мы готовились, репетировали, переживали. Думали, что нас встретят свысока. Но нас встречали лучше, чем в других городах. Была тёплая атмосфера и классные девчонки; они сказали нам по секрету, что сами не коренные москвичи, поэтому им так всё нравится.
Зачем мне Москва? Да, наверное, для статуса. Не могу сказать, что ради денег — больше всего мы заработали в Омске.
КГ: А какой был стартовый капитал?
ОН: Ноль рублей. Мы живём — я не устану это повторять — в потрясающее время. Если раньше для того, чтобы основать бизнес, нужны были деньги, связи, время, то сегодня не нужно ничего, кроме потрясающей идеи и социальных сетей.
Когда я придумала «Модную контору» и решила набрать первый курс, я встретилась со своей коллегой по цеху, с другим стилистом. Она говорит: «Ну что, ты курс решила начать? Какой у тебя план, аудитория? Где ты будешь всё снимать?» Я говорю: «Я хочу, чтобы мне разрешили где-то проводить свои курсы за бесплатно». Она сказала: «Ты что? Это невозможно. Такого не бывает». А потом мне позвонили два шоурума и предложили свои помещения за бесплатно, чтобы я проводила у них курсы. Так что я не понаслышке знаю, что невозможное возможно.
КГ: Ваш блог в инстаграме ведёт не один человек, а целая команда, и у каждого есть своё направление — модный понедельник, образовательная среда, анализ интернет-магазинов. Это более эффективно, чем держать одного эсэмэмщика?
ОН: Да. Я мечтаю, чтобы у нас был эсэмэмщик, я его ищу, но никак не получается, потому что никто не может писать такие тексты, как я, никто не понимает, что я хочу продавать. В нашей школе есть определённая концепция и философия. Я никогда не говорю, что я лучше всех, что мы такие крутые ребята, самая классная команда. Мы всё это делаем мягко, аккуратно. И если людям нравятся наши услуги, они могут писать нам в комментариях: «Вы самые лучшие», «Вы крутые», «Вы профессионалы». Но чтобы я сама про себя говорила, что я крутая и классная — нет. Такого не было, нет и не будет.
КГ: Это скромность?
ОН: Да. У меня вообще по жизни заниженная самооценка, поэтому я всегда думаю: что бы я ни делала, это всегда плохо. С одной стороны, это хорошо, потому что я всегда стараюсь сделать круче, дальше, больше. Но не могу остановиться и порадоваться своим успехам. Я не Наталья Водянова, не Елена Перминова — это мои кумиры, — я не достигла мирового успеха, чтобы ходить и говорить: «Вот какая я».
КГ: Твоя семилетняя дочь тоже есть в инстаграме. Это тенденция: сейчас родители чуть ли не с рождения регистрируют своих детей в соцсетях. Например, продюсер Яна Рудковская сама ведёт инстаграм своего сына. Зачем твоей дочери инстаграм? И кому он больше нужен — тебе или ей?
ОН: Не могу сказать зачем. Просто пришла в голову идея. И мне кажется, что когда она немножко подрастёт и когда все поймут, что детям нужен инстаграм, у неё он уже будет.
КГ: Ты хочешь, чтобы она стала популярной?
ОН: Не то что популярной… Не могу сказать, что я хотела бы, чтобы она стала популярной. Главное, что ей нравится. С помощью инстаграма можно зарабатывать — в этом я убедилась на своём примере. Если у дочери появится идея, которую она захочет продвинуть, у неё уже будет площадка.
КГ: Какой из твоих статусов — мама, жена, предприниматель — главный?
ОН: Предприниматель. Как бы я ни хотела быть хорошей женой — я не готовлю, у меня нет духовки. То, чем я занимаюсь, сильнее меня. И как бы я ни хотела находиться дома с ребёнком и мужем, работа отнимает у меня большую часть времени. Да, наверное, я не очень хорошая жена и мать. Но я счастлива, и семья это чувствует.
КГ: Ты родилась в семье военных в Верхней Пышме, и однажды ты рассказала в соцсетях, как одну зиму ходила в школу в военных сапогах на три размера больше, потому что другого выбора не было. Желание красиво одеваться — это с детства?
ОН: Да, я думаю, это некий комплекс. В детстве у меня не было никакой одежды. Я хорошо помню, что хотела яркие замшевые сапоги, а мама сказала: «Ты что? Нужно купить качественные, кожаные, чтобы ты могла пять лет в них ходить». Наверное, поэтому первая чёрная сумка у меня появилась годам к 30. А когда я стала зарабатывать сама и смогла покупать себе вещи, они все были красные, зелёные, розовые, оранжевые.
И второй мой комплекс: я считала себя неумной, неталантливой. Я была уверена, что у меня нет никаких талантов, и хотела с помощью внешнего вида, с помощью одежды прикрыть это. Мне казалось, что люди будут обращать внимание на мой внешний вид, на то, как я нестандартно одета, и будут забывать о других моих качествах. В итоге этот комплекс перерос в работу, в страсть и во всю мою жизнь.
КГ: Ещё ты вспоминала, как родители говорили: «Если не поступишь на бюджет в архитектурную академию, будешь учиться в школе милиции».
ОН: В семье не было денег, и мне сразу сказали: «У нас нет возможности платить за образование, поэтому старайся поступить на бюджет». На дизайн одежды в архитектурной академии был конкурс 15 человек на место. Но я поступила на бюджет.
КГ: После окончания института ты десять лет работала байером в различных магазинах, от масс-маркета до суперлюкс, как ты сама пишешь. Сейчас этой профессией занимается не так много людей. Где этому можно научиться?
ОН: У нас нет таких мест, где можно учиться. Я училась на байера у наших владельцев — они учили, что заказывать, как заказывать, и все свои идеи я взяла у них.
КГ: Твой пример показывает, что из байера можно превратиться в бизнесмена. Тот опыт тебе помогает? Или можно было бы прямо после института открыть «Модную контору» и не работать десять лет в магазинах?
ОН: Конечно, нет. Всё случается, когда должно случиться.
Я уверена, я единственный стилист в городе, который всю фэшн-работу видел изнутри. Мы каждые два месяца улетали в Милан, в Париж, в Барселону, потому что я начинала работать с испанской маркой MANGO. Я училась одевать витрины, делала заказы, делала мерчендайзинг в магазине. Когда я пришла работать в «Покровский пассаж», никто мне не дал книжку «Как одеть манекен». Мне сказали: «Вот манекены, вот шмотки, одевай». Ну, я и одела. И мне сказали: «Ты уволена, потому что так ужасно их до тебя никто не одевал».
Теория отличается от практики, как и везде. Многие могут красиво говорить, как и что нужно делать. А вы попробуйте это сделать. Даже на курсах, когда я девчонкам рассказываю теорию, он говорят, что им всё понятно. До первого похода в магазин — там, оказывается, всё непонятно. Я чётко усвоила, что можно много болтать, но так и не мочь сделать это.
КГ: Были сомнения, открывать бизнес или нет?
ОН: Сомнений не было, потому что это не было бизнесом. Я не думала, что это будет приносить мне деньги. У меня есть личный аккаунт в инстаграме, и я всегда думала, что я такая интересная личность — ну, в глубине души, где-то очень глубоко, — что у меня интересные путешествия, жизнь, и так далее. Но на самом деле нет, оказалось, что я никому не интересна. Аккаунт развивался плохо, медленно. Однажды я посмотрела на него свежим взглядом — а у меня там и дрова, и рассветы, всё в кучу. И я подумала: «Я хочу рассказывать о моде, показывать свои идеи. Как же люди поймут, что я про моду?» И сделала отдельный аккаунт про моду.
КГ: Как стали появляться подписчики?
ОН: Круто, когда инстаграма есть концепция. В моём была только мода, и ещё я, возможно, зашла с новыми, свежими идеями. Это всем понравилось, и аккаунт стал быстро набирать обороты.
КГ: Фейсбук или инстаграм?
ОН: Инстаграм. В фейсбуке тяжёлая аудитория; я там больше для того, чтобы люди просто знали, что есть такой стилист. Но я там ничего не продаю, потому что там сложно продать. Там сложная аудитория, многие со своим бизнесом, они и так всё знают, им не надо ничему учиться.
КГ: Как у тебя и у «Конторы» планы на будущее?
ОН: Я и планы — это вещи несовместимые. Ко мне идеи могут прийти ночью; я могу мыться в душе, и мне в голову приходят идеи для поста, и я выбегаю из душа и начинаю писать в заметки или диктовать. Поэтому глобальных планов у меня нет…
Одно время мне хотелось открыть франшизу, и в каждом городе, куда мы приезжаем с мастер-классом, они просят, умоляют: «Откройте здесь франшизу, мы вам поможем». Но как я буду проверять качество? Репутация мне дороже всего, поэтому эту идею я откинула.
Сейчас мне хочется выезжать за границу с нашими мастер-классами. Хочется, чтобы «Модная контора» стала школой стиля номер один в России. И чтобы в Google, когда вы забиваете «школа стиля», первой появлялась «Модная контора».