В свете огней и модных изданий

До революции в Петербурге была и мода, конечно же большей частью парижская, и магазины, и собственно журналы мод. Antenna Daily полистала страницы журналов и нашла много интересного.

Практически все подобные журналы, издаваемые в Петербурге до революции, сформировались уже к ХХ веку. Некоторые из них были приложениями: одни – к журналам «Нива», «Север», «Звезда», «Живописное обозрение», «Петербургская жизнь»; другие – к газетам «Нева», «Сын Отечества», «Родина». Но были и специальные издания – «для дам», «для портних», «для модисток», «моды, хозяйства и литературы». Были и отдельные издания с мужской модой.

В 1914 году началась Первая мировая война и это не могло не сказаться на выпуске изданий не первой необходимости. Количество выпусков сократилось, осложняется доставка журналов подписчикам за пределами Петербурга и по России, в 1916-17 годах начинаются остановки в типографиях, связанные с переплетными материалами и отсутствием электроэнергии.

Журнал «Модный магазин» – самый «стойкий» журнал мод. Начало его издания – 1862 год

Периодическая печать появилась в России благодаря Петру Великому. В XVII веке издавался лишь рукописный листок с подборкой европейских новостей, назывался он «Куранты» и был предназначен исключительно для царских глаз. Петр в 1702 году учреждает «Ведомости», в которых периодически пишет сам и редактирует статьи. В «Ведомостях» же появляются первые статьи, имеющие отношение к внешнему виду и косвенно к моде.

Петр учредил новый тип развлечения: «ассамблеи». В «Ведомостях» было указано, в каком виде на эти события стоит являться. Собственно, модные издания вплоть до конца XVIII столетия были редкостью, как в России, так и в Европе. Их место занимала Пандора — путешествующая кукла в модном платье. Парижские портные и модистки одевали кукол в самые актуальные наряды и рассылали во все европейские столицы. Именно «по Пандоре» шили новые европейские платья придворные дамы Петровского времени. Русские императрицы Анна Иоановна, Елизавета Петровна и Екатерина II заказывали по кукле самые модные туалеты.

Парижские портные и модистки одевали кукол в самые актуальные наряды и рассылали во все европейские столицы

Самое раннее издание о моде в России – это московский «Магазин англ., франц. и нем. новых мод» 1791 года. Однако, еще в 1779 году было несколько выпусков журнала «Модное Ежемесячное Издание или Библиотека для дамского туалета», в котором были исключительно литературные статьи, а по части мод к нему прилагались только модные картинки.

Заметим, что единичные модные издания до 1850 года печатались в Москве, а с 1850 года количество модных «магазинов» (с англ. «magazine» – журнал) стало увеличиваться и издаваться в Санкт-Петербурге.

Основной перечень модных журналов, издававшихся в Петербурге до 1917 года

Журнал разного рода шитья и вышивок. 1838—1847. Редакция неизвестна.
Мода. 1851—1861. Издательница Н. Ушилова.
Модный магазин. 1862—1883. Издательница-редактор С. Г. Мей.
Парижский Модный Зал. 1863. Гл. редакция Ав. Клемм в Париже и Штейн в СПб.
Моды и Новости. 1866—1868.
Новый Русский Базар. 1867—1898.
Модный Свет. 1868—1883. (c 1883 г. «Модный Свет и Модный Магазин»).
Модный Свет и Модный Магазин. 1883—1905.
Парижские моды. 1871—1916. Приложение к журналу «Нива».
Модные Выкройки. 1872/73—1882/83.
Мужские моды. 1874—1884. Издатель-ред. Ф. Юргенс, с 1879 г. Б.Р. Рейхель.
Неделя Парижских Мод. 1874—1875. Прил. к «Иллюстрированной Неделе».
Моды и рукоделия. 1875—1880. Изд.-ред. Е. Ананьева, затем А. Волькенштейн.
Парижские Модные Выкройки. 1876—1878. Издательница-редактор В. Лалош.
Мужские парижские гардеробы. 1878. Издатель-редактор А. Волькенштейн.
Парижские Моды. 1878—1902. Прил. к журн. «Живописное обозрение».
Парижские Мужские Моды. 1878. Издатель-редактор Альберт Иванович Лишке.
Специальный журнал для дамского и мужского белья. 1878—1879.
Парижские Моды. 1879—1883, в 1884 г. La Parisienne. Прил. к газете «Нева».
Новейшие моды муж. платьев. 1884—1912. Изд.-ред. О. П. Пелицаро.
Вестник Моды. 1885—1918. Издатель-редактор Н. П. Аловерт.
Новейшие Моды и Рукоделия 1886—1916.
Вестник Моды для модисток. 1889—1896. Издатель-редактор Н. П. Аловерт.
Модистка. 1889—1898. Издательница-редактор А. П. Гоппе.
Парижские Моды, Хозяйство и Домоводство. 1892—1914.
Модный журнал. 1893—1902. Приложение к журналу «Звезда».
Парижская Мода. 1893—1898.
Вестник Моды для портних. 1894—1898. Издатель-редактор Н. П. Аловерт.
Модный Курьер. 1899—1916. Издатель-редактор Н. П. Аловерт.
Модный Курьер: изд. для портних. 1900—1910. Изд.-ред. Н. П. Аловерт.
Парижские модели шляп. 1900—1903. Издатель-ред. Н. П. Аловерт.
Новейшие моды. 1902—1905.
Моды и спорт. 1903—1905. Приложение к журн. «Петербургская жизнь».
Детские платья и белье. 1903—1916. Издатель-редактор Н. П. Аловерт.
Модный свет. 1910—1916.
Моды для всех. 1910—1914. Редактор-издатель Н. Ф. Мертц.
Мода. 1912.

Кроме журналов мод были попытки издавать в Петербурге журналы для парикмахеров, но это продлилось недолго – в 1877 году «Приложение к Французскому Журналу для парикмахеров».

Журнал «Модный магазин»

Журнал «Модный магазин» – самый «стойкий» журнал мод. Начало его издания – 1862 год. В 1883 году журнал теряет свою самостоятельность, но все же название «Модный Магазин» продолжает присутствовать до 1915 года в объединенных названиях – «Модный Свет и Модный Магазин», «Модный курьер, Модный Свет и Модный Магазин».

Его первым редактором-издательницей была Софья Григорьевна Мей. Содержание первых выпусков было в основном литературным с добавлением «модных» материалов. Вот как написано в самом издании (1862):

«Модный Магазин» выходит два раза в месяц книжками в 1,5 (осьмидольных) листа со следующими приложениями:

к одной книжке прикладывается: Парижская картинка мод, работы Жюля Давида, и лист с рисованными выкройками, узорами для вышивания и разными работами;
к другой: большая вырезная выкройка в натуральную величину, и узор – или канвовый, или тамбурный, или же Парижская картинка туалетных подробностей.
Кроме того подписчики получат в продолжении года 3 заграничных гравюры на стали.

Подписка принимается преимущественно в Редакции «Модного магазина» в С.Петербурге, у Владимирской, в Дмитровском (бывшем Хлебном) переулке, №9; и сверх того, в газетных экспедициях почтамтов и у всех, более известных, петербургских книгопродавцев. Гг. иногородние благоволят адресовать свои требования исключительно в Петербург, в Редакцию «Модного магазина».

Гоппе Герман Дмитриевич

Основатель крупной издательской фирмы «Книгоиздательство Германъ Гоппе» (1867—1914) в Петербурге. Издавая книги, календари, учебные пособия, беллетристику, он внёс свой заметный вклад в насыщение российского книжного рынка изданиями высокого качества, способствовал внедрению и развитию книгоиздательского и книготоргового дела в России.

Одновременно с изданием книг Гоппе приступает к изданию нового для своего времени типа журнала мод «Моды и новости», затем широко известный «Модный свет» и в дальнейшем другие журналы. После скоропостижной смерти Германа Дмитриевича в 1885 г. делами издательства занимались его вдова Адель Павловна Гоппе и брат Эдуард Дмитриевич Гоппе.

В 1867 году Гоппе начинает издавать богато иллюстрированный журнал «Модный свет», который вмиг становится очень популярным в первую очередь из-за обилия картинок

Герман Гоппе родился в Германии и в 25 лет был приглашен в Россию заняться работой в немецком книжном магазине. Разобравшись в особенностях издательского дела, Гоппе открыл простую истину: люди любят картинки, но издатели почему-то дают им только тексты. В 1867 году Гоппе начинает издавать богато иллюстрированный журнал «Модный свет», который вмиг становится очень популярным в первую очередь из-за обилия картинок, а в 1869 России был представлен его главный проект «Всемирная иллюстрация» целиком построенный на изображениях. В 1870-1880-х годах Гоппе ведет активную экспансию: открывает несколько новых проектов, выкупает журналы у пожилых издательниц эпохи Елизаветы Сафоновой и реформирует их, приобретает лицензию на немецкий журнал «Der Bazaar» и начинает издавать его переводной вариант под названием «Новый русский базар». Примечательно, что редактировать журналы моды Гоппе приглашал все-таки женщин.

Аловерт Николай Павлович

В 1879—1883 годах был редактором журнала литературы, науки и искусств «Огонек». В разные годы был отв. редактором журналов «Железнодорожное дело», «Фотограф», «Электричество». Автор ряда поваренных книг для женщин: 100 блюд из картофеля, 100 кушаний из остатков, 100 блюд из овощей, 100 рецептов приготовления грибов.

Издатель-редактор журналов для женщин:

Вестник Моды. Иллюстрированный журнал моды, хозяйства и литературы. 1885—1918. СПб. Еженедельно. 1889—1890 годах выпускалось ежемесячное приложение «Библиотека Вестника Моды».
Вестник моды для портних. Иллюстр. журнал моды. (Перевод с франц. журнала «Moniteur de la Mode»). 1894—1898, 1900—1906. СПб. Еженедельно.
Вестник моды для модисток. 1889—1896. СПб. Ежемесячно.
Модный Курьер. Журнал моды, хозяйства и литературы. (Для семьи). 1899—1916. СПб. 4 раза в месяц.
Модный Курьер: издание для портних. 1900—1910. СПб. 2 раза в месяц.
Парижские модели шляп. Журнал для модисток. 1900—1903 СПб. 10 раз в год.
Детские платья и белье. 1903—1916. СПб. Ежемесячно.
Титульные страницы журнала «Вестник моды» №1 за 1885 год (стартовый номер) и №1 за 1913 год.

Много лет основу журнала составлял перевод парижских журналов «La Moniteur de la Mode» и «La Mode illustree», причем редакция непременно обращала внимание читателей, что «французские журналы в Париже и «Вестник Моды» в Петербурге выходят одновременно». Готовые выкройки имелись к каждому рисунку в 2-х размерах: 48 и 51 см в окружности груди, которые можно было купить как в редакции журнала, так и по пересылке.

Издатели яростно соперничали друг с другом, но стратегии Аловерта принесли ему успех. В начале ХХ века он выкупил старые издания Гоппе и к 1913 году единолично контролировал все крупные модные издания в стране. Николай Аловерт создал издательскую империю, в которую входили дамские журналы самых разных направлений. Он четко разделял аудиторию, понимая интересы каждой из групп своих читательниц.

Такое положение сохраняется до конца 1914 года. Идет Первая мировая война (для России с августа 1914 г.) и с №1 1915 г. журнал меняется – дизайн обложки становится сильно упрощенным, военное время накладывает отпечаток на содержание номеров. С первых номеров 1916 года появляются модные материалы из Лондона и их количество в «Вестнике Моды» постепенно увеличивается. На 33 году издания августовским сдвоенным №9–10 1918 г. «Вестнике Моды» прекратил свое существование.

Обращает на себя внимание фраза на обложке – ПОСВЯЩАЕТСЯ РУССКИМ ЖЕНЩИНАМ. Она впервые появилась в №27 от 6 июля 1896 г. и неизменно присутствовала на обложках всех номеров до конца издания.

В последнем выпуске «Вестника моды» он обращается к читательницам с извинениями в том, что не может более доставлять из Парижа иллюстрации из-за сложившейся обстановки. Большую квартиру Аловерта, занимавшую целый этаж в Петербурге на углу Итальянской улицы и Фонтанки, превратили в коммуналку, оставив Николаю Павловичу одну маленькую комнатку. Уже старый человек, он не переставал работать, трудился корректором до восьмидесяти двух лет, когда потерял зрение и последние годы жил, продавая остатки мебели красного дерева.

Полистать один из номеров.

Источник

Всем привет!

Каждому из нас хочется иметь не только красивый, но и уютный интерьер, в котором все пронизано домашним теплом. В такой обстановке чувствуешь себя спокойным и защищенным, да и на душе становится теплее.

Душевный комфорт необходим нам всем, и, что самое удивительное, окружающая нас обстановка, может, действительно, создать оптимистический настрой. А когда речь идет об осенней хандре или холодных зимних вечерах с завывающим за окном ветром, то, что, как не уютный дом может помочь согреться и морально, и физически.

Давайте разберемся, какие вещи способны добавить интерьеру тепла и уюта.

Ковры с длинным ворсом

Смотрим галерею

Фактически, любой ковер способен преобразить интерьер. А когда ковер мягкий и пушистый, то не только вызывает эстетическое наслаждение, но и приятные ощущения. Нежный и «теплый» на ощупь, он, создает особую уютную атмосферу и, действительно, повышает уровень комфорта.

Изделия из меха

Смотрим галерею

Не случайно скандинавы, живущие в суровых климатических условиях, оформляют свои дома так, чтобы в них, прежде всего, постоянно присутствовала «теплая» атмосфера. А создать ее дает возможность различный декор, среди которого главное место отводится меховому. И хотя в основном это искусственный мех, но он нисколько по своим качествам не уступает натуральному, и точно так же наполняет пространство теплом, создавая ощущение умиротворенности.

Это шкуры, лежащие на полу, меховые покрывала на диваны и кровати, накидки на кресла и меховые декоративные подушки.

Такой декор уже давно перекочевал из скандинавских интерьеров в наши жилища, и прочно в них обосновался.

Вязаные предметы

Смотрим галерею

Третье место в создании «теплого» и уютного интерьера занимает вязаный декор. Он прекрасно смотрится и сам по себе, а в сочетании с мехом дает еще больший эффект «тепла».

Это тоже могут быть покрывала на кровати, чехлы на мягкую мебель и на диванные подушки, вязаные коврики и скатерти, но лидерами среди вязаного декора, все же, остаются пуфы. Они не только мягкие и удобные, но и невероятно стильные – настоящее украшение интерьера.

«Вязаные» обои

Производители обоев всегда держат нос по ветру, и частенько, создавая новые коллекции, ориентируются на модные тенденции в области текстиля. Вот и вязаные вещи, которые всегда вызывают ассоциации с теплом и уютом, стали вдохновением для создания обоев с вязаным принтом. И хотя такие обои смотрятся довольно необычно, они реально могут внести свою лепту в создание уютного интерьера.

Такие обои уже стали пользоваться популярностью, поскольку смотрятся оригинально, имеют довольно широкий ассортимент по рисункам и по цветовой гамме, начиная от белых, серых, бежевых и других нейтральных тонов, и заканчивая разноцветными принтами и орнаментами. Да и оформлять ими стены можно по-разному: полностью оклеивать одинаковыми обоями, сочетать несколько оттенков, или делать акцентные фрагменты, для которых идеально подходят обои с рисунком, имитирующим крупную фактурную вязку.

Пледы

Смотрим галерею

Плед испокон веков считался универсальным аксессуаром, который и украсит интерьер, и добавит в него теплоты и уюта.

Синтетические и натуральные, хлопковые и шерстяные, вязаные и кашемировые, фактурные и гладкие, разноцветные и однотонные – разнообразие пледов поражает и дает возможность вписать их в интерьер любой стилистики и тональности.

Но, если говорить о нотках тепла, которые мы хотим внести в интерьер, то лучше всего с этой задачей справятся вязаные, шерстяные или меховые изделия.

Светильники из меди

Смотрим галерею

Медь – холодный металл, но за счет блеска и своего цвета, в котором присутствуют красный, желтый, оранжевый и розовый оттенки, изделия из меди выглядят необычайно «теплыми». И это не говоря о том, что они смотрятся стильно и шикарно.

А если говорить о светильниках из меди, в которых блеск медной поверхности усиливается игрой света, то они не только станут эффектным акцентом в интерьере, но и добавят ему тепла.

Каждый из этих вариантов декора, как сам по себе, так и в сочетании друг с другом, привносит в интерьер «теплые» нотки, создавая именно ту обстановку домашнего тепла и уюта, которая нам так нужна, особенно сейчас, с наступлением зимы.

Благодарю, что дочитали статью до конца, и жду вас на новых публикациях.

Вас может заинтересовать:

Превращаем скучный интерьер в стильный и выразительный: 5 простых, но действенных приемов

Интерьер в стиле хюгге: уютный дом, в котором поселились радость и счастье

Источник

Там – славы луга, там легенды слагаются, саги,

Там правды враньё грандиозные вещи творит,

Там гении сходят с ума, чтобы лгать на бумаге,

На струнах, на клавишах, в бронзе… Тех мест фаворит,

И ты изолгался, и твой выдающийся хохот,

И твой ослепительный стиль, и блистательный ум.

Пока излагалась, твоя изолгалась эпоха,

И с ней изолгался тобою наделанный шум.

Твой опыт успешен, – как раз на него полагаться

Пора школярам, потому что с эпохой вдвоём,

Начав это дело, успеют они изолгаться

И стать её правдой – единственной в роде своём.

* * *Летает чайка над морской волной,
Не чувствуя ни грудью, ни спиной,
Что этой замечательной страной
Руководит на голову больной.

Идут слоны купаться в летний зной,
Их внешний вид никак не выдаёт,
Что этой замечательной страной
Неукротимо правит идиот.

Вдыхает зебра воздух травяной,
Не чуя ни ноздрями, ни хвостом,
Что буйный псих руководит страной
И мыслями, и мыслями притом.

У зебры нету мысли ни одной
На этот счёт… Ей незачем плодить
Такие мысли, чтобы психбольной
Её мозгами стал руководить.

И, обратясь жасмина белизной,
Трепещет дух, послание Творца.
Нет у жасмина мысли ни одной
Из тех, что гробят страны и сердца.

НЕ ПРОСПАВШИМ НИЧЕГО

1.
Мы проспали, мы проспали
Исторический момент —
Изумруды рассыпали
Здесь мешками, как цемент,
И лопатами алмазы
Утром дворники гребли,
А в продаже были газы
Вместе с недрами Земли.

Те, кто газы не проспали
В исторический момент,
Те алмазы покупали
Здесь мешками, как цемент.
И они не виноваты,
Что проспали мы струю
И не смотрим их дебаты,
Не читаем интервью,
А проспать предпочитаем
Эту славную семью.

Всё, что даром поимели,
Дай им Боже заклепать, —
Лишь бы только не шумели,
Нам мешая их проспать,
Лишь бы духом не упали,
Когда будет кончен бал,
Если те, кто не проспали,
Тех разбудят, кто проспал
Замечательные газы,
Золотые унитазы,
Где у тех, кому не спится,
Свет из задницы струится!

2.
Мертвечина, мертвечина,
Да ещё и напрокат!..
Нет лица, одна личина,
Гипсоватый фабрикат.

Он сидит в паханской ложе,
Возрождая дух страны.
Никакой не раб он Божий,
А шестёрка Сатаны.

Наголо шпана обрита,
Войско крепнет грабежом.
Им сдаётся Маргарита,
Как жилплощадь с гаражом.

А в заложниках по ямам
Тихо классики поют
И в кошмаре постоянном
Всем надежду подают.

И в надежде сделать имя
Гадит классикам знаток, —
Разговариваю с ним я,
Как с гвоздями молоток.

* * *Зная почти наизусть «Мастера и Маргариту»,
Некоторую грусть испытывая при том,
Отождествляют себя с распятым Христом,
Шагая по трупам в битве за доступ к корыту.

Прокуратор читает доносы, в которых много удач,
Но на всех не хватает дач, а будущее – не скоро.
Кругом цветут медоносы, осы всосались в мяч
Персика… Льётся масло эпического простора.
Чьё это масло, Аннушка, льётся из светофора?

Тут раздаются визги нескончаемой правоты,
Которая есть враньё наглого морализатора.
…Так возникают списки, чьи помыслы столь чисты,
Что Пилат умывает руки завтра и послезавтра.

* * *Что недобрали – доберут,
Что недоврали – то доврут.
Да мало ли кругом добра ли —
В просторном смысле барахла?..
А что касается морали —
Такая вонь от этой крали,
Она в техническом подвале
Давно, как живность, умерла.

* * *Когда прекрасности попрут со всех сторон
И всем предъявят чудное мгновенье,
Звезду пленительного счастья и правленье
Тех пиночетов, что не лучше похорон,

Тогда ты сам с собой заговоришь,
Как чистое безумие, как детство,
Как почтальонство русского поэтства
С письмом в бутылке, с кораблями крыш,

С ковчегом, где взамен голубки – мышь,
Зато играют в казино и на гитаре…
Своди за ручку Ноя в планетарий,
Тогда ты сам с собой заговоришь.

МОРСКАЯ ПОЧТА

Ну что сказать, моя радость?!.
В музее Эдгара По выглянула в окно,
А в окне – обои, обои какой-то местности,
Обои лужайки, поля, обои дневного неба.
Стояла зимняя ночь.

Потом в музее Булгакова
Выглянула в окно, а в окне – обои,
Обои оккультной лавки, обои какой-то оперы,
Обои ночной метели, её наглядных пособий.
Стояла жара июля.

На вечере в консерватории
Выглянула в окно, а в окне – обои,
Обои какой-то симфонии,
Обои рояля и скрипки с оркестром,
Обои в антракте гуляющей публики,
Обои карет и фонтанов.

У них тут повсюду в окнах – обои,
Обои свежего воздуха, обои живой природы,
Обои духовных ценностей,
Обои наркоза, пьяности,
Обои – от всякой боли.

Я спрашиваю:
– Это у вас настоящее,
Или просто такие обои?
– Обои! – они говорят. – Обои!
И радостно так улыбаются,
Мол, вот до какой прекрасности
Доходит светлое будущее.

Ну что сказать, моя радость?!.
Тут у них – светлое будущее.
Смотрю в окно, а в окне —
Обои светлого будущего,
Оторвала кусок, а под ним – обои
Ещё более светлого будущего,

На этом куске обоев
Шлю записку тебе в бутылке:
«Скоро буду! Надо ветер поймать,
Чтоб доплыть. Обнимаю парусно.
Очень многие ездят сюда завидовать.
Такое вот Суйщество, и оно суйществует.
Конец связи».

* * *Мой высший свет вам даже не приснится.
Свободы роскошь отключает тормоза, —
Ни разу в жизни я не красила ресницы,
А также веки, уши и глаза.

Характер мой ужасен, прямо скажем,
Такое наглое свободы торжество:
Я ни секунды не жила под макияжем, —
Чтоб не зависеть от отсутствия его.

Мне абсолютно безразличны тряпки, шубки,
Цена которых – мышья беготня.
Но времена я выбираю – как поступки,
Зависящие лично от меня.

Вот, например, я выбираю Время Почты
И почтальонствую во множестве времён.
А на дворе – какое время?!. Время Бочки,
Но почтальон – он вышиб дно и вышел вон!..

КОНЕЦ СВЯЗИ

Девочка, которая, бывало,
Из китайца деньги добывала,
Чтоб домой в Европу плыть не зайцем…
Этот фильм про девочку с китайцем,
Безнадёжно, нежно и жестоко
Одарённым роскошью Востока
И пленённым европейской деткой…
Этот фильм о юноше, столь редкой
Доблести – как слёзы при разлуке
С малолеткой в шляпе из соломки…
Глянет на себя – как на чужую,
И прочтут роман её потомки,
Будет голова у них кружиться…
Пароход отчалил от Китая,
Ставят европейскую пластинку.
Лишь на Бога можно положиться…
Малолетка, тайной обладая,
Вся верна природному инстинкту:
Опыт – лжец, а мудрость – это лжица.

ЯВЬ

Не то, что видишь, происходит,
Совсем не то, что говорят.
Факир красотку заколодит
И на кусков распилит ряд.

Двойное дно, перегородка,
Беззвучный ход незримых дел, —
Из-под пилы встаёт красотка,
И вид её, конечно, цел.

Но все слыхали, все видали,
Как рук и ног её бруски
Со страшным стуком выпадали
Из-под распиленной доски,

И голова её валялась,
И грудь, и рёбра, и филе…
Но явь ли то, что предъявлялось
Глазам живущих на земле?..

* * *…и говорит с причмоком сладострастья:
– Вот вымрут поколения, которым
победа наша принесла несчастья,
тогда на всё посмотрят свежим взором,
тогда не будут нас клеймить позором
свидетели того, как сдохла совесть,
убитая естественным отбором, —
и мы войдём в Историю, как новость,
как сила воли, чью победу окрыля
способностью не мучиться виною,
История подвигла – счастья для! —
произвести крушенье корабля,
и мы не постояли за ценою…
Не спасся тот, кому не суждено, —
утопленников здесь полным-полно,
под винт попали, жуткое кино,
но если б историческая личность
считала жертвы, ха-ха-ха, смешно
сказать, была бы в этом неприличность, —
так неприлично не ведут себя
Истории доверенные лица,
не современникам подсудна их судьба,
а впечатлительных попросят удалиться.

ВЕЛИКИЙ МАКЕДОНСКИЙ

А впечатлительных попросят удалиться,
Когда развесят на деревьях трупы
И по обеим сторонам дороги
На солнцепёке этот агитпроп
Начнёт влиять… Великий Македонский,
Глаза катая, как ночная птица,
Толчёт свой мак внутри кровавой ступы,
Спивается, тоскует, лечит ноги,
В предательстве подозревает многих
И в том числе – песка и листьев шопот.
Любовника хоронит Македонский,
И с той поры кошмарный топот конский
Ему во сне раскалывает лоб,
Но эта пытка долго не продлится,
Он в тридцать два умрёт, не погасив
Долги своим историкам наёмным,
Биографам, слагателям легенд,
Которых взял на дело с предоплатой.
Но миф сработан ими, он красив, —
Побед слепящий свет и в свете славы
Необходимый для победы ужас,
Что по обеим сторонам дороги
На тех ветвях развешан, вроде лент,
Прозрачных, призрачных, и до сих пор влияет,
Навязывая опыт свой богатый,
Магического зверства элемент.

* * *Я б сказала, чем пахнет свобода,
У которой мы нынче в рабах,
Но божественный луч небосвода
На моих золотится губах,

Он играет замочком улыбки
И велит прикусить язычок, —
Быть, как джокер, чьи мглупости гибки,
Быть, как дурочка и дурачок,

Быть с приветом!.. Средь фейских сиятельств
Тратить жизни последнюю треть,
Чтобы зверем не стать обстоятельств
И в люблёвые мглуби смотреть.

* * *Отчаянье когда непобедимо,
Я превращаюсь просто в кольца дыма
И улетаю, – нет меня нигде.
Вы не дождётесь от меня ни жалоб,
Ни гнева, ни презренья… С тех я палуб,
Что плавают и тонут не в воде,

А в воздухе, в моём последнем вдохе
И выдохе, в том ритме певчей крохи,
Которая в дыму морозной мглы
Щебечет так отчаянно, родимо,
Отчаянье когда непобедимо,
А крылышки божественно малы…

* * *Тоскую по сестре,
Истаявшей в костре
Мучительных страданий.
Мне снится иногда
Прозрачная вода,
Текучий мир свиданий,
Тончайших струй витьё,
А там – лицо её,
Пронизанное светом,
С улыбкой молодой —
Лицо под той водой,
Но плоти нет при этом…
Её прекрасный лик
Ласкает солнца блик,
И нега благодати
Запечатлелась в нём.
Но плачу я огнём
И прожигаю платье.

* * *Прилетала сестра моя – голубка,
Неземного окраса с позолотой,
Прилетала её хрупкая дымка,
На балконное перильце садилась,
Я давала ей белого хлеба,
А над Киевом плакало небо,
И была там бела, как стена, я.
Ешь, голубка, сестра моя родная, —
Год как нет тебя, лицо твоё снится,
А душа твоя – птица прозрачная,
Хрупкая дымка с позолотой, —
Обижают её жирные голуби,
Отнимают у неё пропитание,
И одно у меня утешение —
Ты мне снишься, сестра моя, голубка,
Я во сне тебя вижу на балконе,
Обливаюсь во сне я слезами
И кормлю тебя хлебом из ладони,
Из ладони, спящей с открытыми глазами.

* * *Человек устал бояться… У него пропала речь,
У него пропала память, он не курит и не пьёт,
Никаких привычек вредных, не способны мысли течь,
Тихо капельница каплет в тонкой кожи переплёт.

Человек устал стремиться… Никого не узнавая,
Тайным зрением во мраке ищет вечность – мать с отцом,
И совсем иначе видит то, над чем ты, завывая,
Видишь только смертный ужас, маску путая с лицом.

Помолись за человека, за его последний выдох, —
Чтоб из плоти лёгкий выход был душе на этом свете.
И запомни – там, где вечность, речи нет о внешних видах,
Там не выглядят… И смерти не бывает после смерти.

ПОЭТКА

Ни в мраморе, ни в бронзе не хочу,
Амбиций мелких нет в моей природе,
Такие глыбы мне не по плечу,
Тем более, когда их пошлость в моде.

Нет, от меня вы не дождётесь никогда
Таких припадков тошнотворной лести,
Как вопли, что взойдёт моя звезда
Посмертно и воздастся мне по чести.

С какой мне стати в эту лживопись впадать,
Надежды светом озаряя людоедство?
Нет, не подам я вам надежды благодать,
Что мне воздастся за прекрасное поэтство.

С какой мне стати вдруг впадать в такую бесь?..
Я – не концерт и потому боюсь оваций,
Боюсь панически всего, что входит в смесь
Музейных комплексов, чтоб там обосноваться.

Ни славы блеск, ни бешеный успех
Не внятны мне как зажигательные средства.
Поэтка, я поэтствую для тех,
Кто мне, живьём, люблями платит за поэтство.

Ни в мраморе, ни в бронзе не хочу, —
Когда истаю, не нужна мне эта глыба.
Люблями в храме ты зажги тогда свечу
И, хлеба нищему подав, скажи спасибо.

* * *Ссученный, раскрученный,
тусовками окученный,
критикой, политикой,
трещотками озвученный,
свитою увитый,
всего же неприятней —
на заказ убитый
этой холуятней,
вписанной в программу
гробовых объятий,
в оперу и драму
скучных хрестоматий…

Из таких вот штучек
шьётся слава, детка.
Не хоти, мой внучек,
иметь такого предка.

КОЛОДЕЦ

Апрельской вербы серебро
На прутьях красных.
Здесь гласных полное ведро,
Ведро согласных.

Распахнуто в подземный хлад
Окно колодца,
И там до слёз мне кто-то рад, —
Как сладко пьётся!..

Как сладко пьётся в глубине,
Где всхлип отрады,
И трепет в каплющей струне,
И капель взгляды,

Когда целуется ведро
С нутром колодца
И брёвен каждое ребро
Поётся, пьётся.

Душа колодца дышит мглой,
Она слезится,
Воды зеркален каждый слой,
Там льются лица.

В подземном царстве нет зеркал,
Зеркален кладезь,
Где бездна черпает вокал,
С ведром наладясь…

* * *Сижу меж окном и стенкой,
Окурком пишу портрет.
Закипает морозной пенкой
У меня за окном рассвет.

Из портрета выходит парень,
Пить мне даёт и есть.
Этот парень мне благодарен
За то, что мы оба здесь.

А лицо его так прекрасно,
А плоть его так стройна,
А искусство моё опасно —
Вдруг я очнусь одна?..

Хожу за ним – как волна,
Привязанная к луне.
Когда засыпаю лицом к стене,
Он целует глаза на моей спине.

* * *Ночами август ярок и прохладен,
Над морем льются звёздные дожди,
Зелёный свет стеклянных виноградин
Горит листвы узорной посреди.

Ты всех моложе, всех великолепней,
Любимей всех, талантливее всех,
Увенчаны легендой, мифом, сплетней
Твоя судьба, твой блеск, твой сладкий грех.

А с набережной пахнет эвкалиптом,
Там в чебуречной общество не спит
За столиком, сухим вином облитым,
Где мачта бреда гнётся и скрипит.

На этой мачте закипают флаги
Надежд на извержение чудес,
Поскольку силой накачались маги
И август ночью звёзды льёт с небес.

Продли блаженство, невесомость плоти,
Плывя сквозь ливни звёздные времён,
В оконном издавайся переплёте,
Где ты любим безумно и влюблён.

* * *А там, где мы сходили с корабля
Блаженства, отнимающего речь
По случаю бесстыдства словаря,
Способного действительность облечь, —

Там предстояло всё начать с нуля
И выдохнуть начальную строку
Из дырочки, которая ля-ля
У флейты и у ёжика в боку…

И выдохнуть блаженство и тоску,
И знать, что нам подмигивает глаз,
Огнём сверлящий дырочку в боку,
Чтоб нечто нам насвистывать про нас.

NIL ADMIRARI[1]

Кто может быть в чём-то уверен?..
Никто. Никогда. И ни в чём.
«Два капитана», Каверин,
Заложники, зал обречён.
Тут был бы Шекспир правомерен,
Но рок – этот жуткий мирок —
Проплачен теперь палачом
И просто заводится сзади ключом
От куклы, возлюбленной зверем.

* * *Я сочиню тебе скандал,
И ты проснёшься знаменитым, —
Всё то, чем ты не обладал,
Возьмёшь скандалом, как магнитом,

И выйдет, что не зря страдал
Ты от безвестности, бесславья, —
Такой я сочиню скандал,
Сюжета блёстки озаглавя.

Зачем друзей ты раскидал?
Для них для всех с доставкой на дом
Я сочиню такой скандал,
Что золотым он будет кладом, —

Ещё никто не обладал
Таким богатством справедливым!..
Я сочиню тебе скандал
На зависть гибельно стыдливым,

На зависть тем, кто разгадал,
Что связан фрукт с навозной кучей.
Я сочиню тебе скандал —
Твоей судьбы счастливый случай.

* * *Глаза небесные и волосы ржаные,
И спим на разных мы теперь материках…
Лет через тридцать наши связи кружевные
Откроются в моих черновиках,
В картинах, спрятанных в местечки потайные.
Ищи внимательно, поройся в облаках, —
И плюй на то, что говорят иные…

* * *

Это – Ангел и его птичка,
Их заслоняет куст,
С неба льётся водичка,
Вагон электрички пуст,
Не считая куста и птички
У Ангела на плече.
Свет отключён в электричке,
Еду всю ночь при свече.

Множество совпадений,
Падений, с дождём совместных.
Станции сновидений
В окнах плывут небесных.
Куст из вагона вышел,
В дожде совпадений купается.
Сквозь куст – не виден, но слышен —
Ангел мне улыбается,
Птичке даёт он вишен.

Чего и сколько

Источник